Разделы
В Летний сад с топором
На дворе золотая осень, а следовательно надо идти в Летний сад. Я очень надеюсь, что настанет погожий день, когда мы сможем посетить это замечательное место с топором, киркой и бензопилой. Спилить и вырубить уродливые баскеты, уничтожившие перспективу и превратившие Летний сад в бесконечный лабиринт; разобрать по камешку новодельные павильоны и фонтаны.
Городская пресса и блогеры уже писали о реконструкции 2012 года, в результате которой Летний сад утратил свой исторический облик, сложившийся к началу XIX века. Именно в начале позапрошлого столетия он стал городским общественным парком. Его структура и назначение принципиально отличались от облика закрытого петровского «огорода» безвозвратно утерянного в результате наводнения 1777 года. Однако реставраторы сделали попытку совместить несовместимое, внести в ландшафтный английский парк элементы французского регулярного сада. Результатом стал трэш, удовлетворительный для непритязательных туристов желающих чтобы им «сделали красиво», и неприемлемый для старых ленинградцев, помнящих прекрасное, открытое пространство старого Летнего сада, где с любой точки открывался вид на Марсово поле и на Фонтанку.
Не менее печален тот факт, что построенные в саду объекты имеют весьма отдаленное отношение даже к Летнему саду XVIII века. По словам историка архитектуры и председателя петербургского отделения Международного совета по охране памятников ИКОМОС Сергей Горбатенко: «Полноценного воссоздания «петровских» элементов Летнего сада не могло быть уже потому, что отсутствуют документы, точно свидетельствующие о том, каким был сад в петровскую и елизаветинскую эпохи. Результаты раскопок дали представление о габаритах и очертаниях в плане фонтанов и других парковых сооружений, о некоторых подземных технических деталях, но о фасадах и профилях чаш, об их материалах, о центральных композициях водометов, которые будут перед нашими глазами, мы обладаем в лучшем случае очень приблизительной информацией или не обладаем ею совсем».
С ним солидарна и историк Руфина Павлова: «Самое неприятное, заключается в том, что были воссозданы те объекты, которые исторически никогда вместе не находились. Например, петровские Партеры и Чайный домик, построенный в 1827 году. Антиисторичность проявилась и в реконструкции фонтанов: дело в том, что не сохранилось ни единого документа с очным описанием их вида, археологи нашли лишь основания некоторых чаш. Восстановление фонтанов в том виде и в том количестве, в каком они есть сегодня, — истинный новодел»
Летний сад не является чужим мне местом. С детства я регулярно гулял по его аллеям. В конце 1980-хх годов я принимал участие в раскопках фонтанов, которые сегодня «восстановили» «реставраторы»-новодельщики. Самое страшное, что сегодня может произойти, это то, что к нынешней пародии под Летний сад люди просто привыкнут как к данности. Вырастет целое поколение, для которого нынешний «сад-огород» будет естественен и привычен. Единственный путь избежать подобного финала – регулярно напоминать о том, чем Летний сад был и чем он стал.
Что же касается «Летнего сада Петра I» к которому почему-то стремятся вернуться нынешние «реставраторы» и власти, то о его облике и проходивших в нем забавах прекрасно писал Борис Пильняк в своей повести «Его величество Kneeb Piter Komandor». Нужно ли нам возвращаться в те славные времена, судите сами:
«Утро пришло бледное, немощное, пустынное, - такое де пустынное, как осень. В Летнем саду на Перузине-Адмиралтейском острове было гуляние. Государь с утра был пьян. Государем указано было у ворот поставить стражу и никого не выпускать из сада до полуночи. Сад построенный на заграничный манер, с чахлыми деревцами, с павильонами к Неве, с фонтанами, с охотничьими домиками, острокрышими, крытыми черепицей, как голландские хибарки. День пришел серый, холодный, пустынный. Трактамент был назначен был под открытым небом. Маршалом был государь. По аллеям пошли гвардейцы с ушатами сивухи и крашенными яйцами, царским подарком, поздравляли ковшом водки. Мужчины поместились за длинными узкими столами - в главном павильоне, дамы отдельно – у фонтана за Статуйной аллей. Государь ел и пил стоя, по чину маршала остатки от тарелок выливал на голову дурре-княжне Голициной. Перепивались быстро. На женской половине в питии не отставали, вскоре оттуда понесся визг: это императрица в припадки нежности (нежности ли? ненависти ли?) щекотала новую государеву галантку, фельскую девку Румянцеву, - то брыкалась, визжала, остальные хохотали. Были женщины в нескладных, дорогих, домошитых платьях, не похожих не на русские, ни на заграничные, - разве на костюмы голландских разбогатевших мещанок, жен матросов весело гулявших без мужей. Прически у женщин порастрепались, дородные тела вспотели, порасползлись платья на сытых, толстых телах. Запели визгливо разухабистую застольную, как поют, когда рубят капусту. Государь пьянел, мутнел медленно, приметил, что старик князь Трубецкой, склонный к старине, взял тайком вторую порцию сладкого – закричал, призвал гвардейцев, раскрыл насильно рот старику – и пичкал – в припадке – желе, пока у того не закатились глаза. Грянула музыка к танцам, офицеры вскачь бросились на дамскую половину, женщины завизжали, сбились в кучу, мужчины заигрывали, толкались, хватали – спьяна – за груди, пьяно топтались на месте в менуэте. Ягужинский галант французский, подрался со своею новой женой. Иные из стариков уже спали свалившись под столы. Попы мирно допивали остатки, попахивая кислой капустой. Новый князь-папа Бутурлин в малом павильоне благословлял орлом и удоподобным своим крестом. Государь командовал лакеями, готовил буфет с охладительными и ушаты с водой для отливания омертвевших, новый сюртук его с роговыми пуговицами давно уже был засален и выпачкан в песке. Петр заходил ко князю-папе, выпил большого орла, прошел на танц-пляс, мутно поглядывая кругом, нахмурился, на глаза попалась Румянцева, по дряблым губам побежала улыбка, глаза с отвислыми веками стали буйными, - подбежал к Румянцевой, схватил, поднял на руки и, на бегу закидывая ее юбки и раздирая на ногах белье, побежал к охотничьему домику на верейке, уплыл в него, крикнул императрице:
- Катька! Дурра! экземпель! Повелеваем пребывать в силянсе.»
Городская пресса и блогеры уже писали о реконструкции 2012 года, в результате которой Летний сад утратил свой исторический облик, сложившийся к началу XIX века. Именно в начале позапрошлого столетия он стал городским общественным парком. Его структура и назначение принципиально отличались от облика закрытого петровского «огорода» безвозвратно утерянного в результате наводнения 1777 года. Однако реставраторы сделали попытку совместить несовместимое, внести в ландшафтный английский парк элементы французского регулярного сада. Результатом стал трэш, удовлетворительный для непритязательных туристов желающих чтобы им «сделали красиво», и неприемлемый для старых ленинградцев, помнящих прекрасное, открытое пространство старого Летнего сада, где с любой точки открывался вид на Марсово поле и на Фонтанку.
Не менее печален тот факт, что построенные в саду объекты имеют весьма отдаленное отношение даже к Летнему саду XVIII века. По словам историка архитектуры и председателя петербургского отделения Международного совета по охране памятников ИКОМОС Сергей Горбатенко: «Полноценного воссоздания «петровских» элементов Летнего сада не могло быть уже потому, что отсутствуют документы, точно свидетельствующие о том, каким был сад в петровскую и елизаветинскую эпохи. Результаты раскопок дали представление о габаритах и очертаниях в плане фонтанов и других парковых сооружений, о некоторых подземных технических деталях, но о фасадах и профилях чаш, об их материалах, о центральных композициях водометов, которые будут перед нашими глазами, мы обладаем в лучшем случае очень приблизительной информацией или не обладаем ею совсем».
С ним солидарна и историк Руфина Павлова: «Самое неприятное, заключается в том, что были воссозданы те объекты, которые исторически никогда вместе не находились. Например, петровские Партеры и Чайный домик, построенный в 1827 году. Антиисторичность проявилась и в реконструкции фонтанов: дело в том, что не сохранилось ни единого документа с очным описанием их вида, археологи нашли лишь основания некоторых чаш. Восстановление фонтанов в том виде и в том количестве, в каком они есть сегодня, — истинный новодел»
Летний сад не является чужим мне местом. С детства я регулярно гулял по его аллеям. В конце 1980-хх годов я принимал участие в раскопках фонтанов, которые сегодня «восстановили» «реставраторы»-новодельщики. Самое страшное, что сегодня может произойти, это то, что к нынешней пародии под Летний сад люди просто привыкнут как к данности. Вырастет целое поколение, для которого нынешний «сад-огород» будет естественен и привычен. Единственный путь избежать подобного финала – регулярно напоминать о том, чем Летний сад был и чем он стал.
Что же касается «Летнего сада Петра I» к которому почему-то стремятся вернуться нынешние «реставраторы» и власти, то о его облике и проходивших в нем забавах прекрасно писал Борис Пильняк в своей повести «Его величество Kneeb Piter Komandor». Нужно ли нам возвращаться в те славные времена, судите сами:
«Утро пришло бледное, немощное, пустынное, - такое де пустынное, как осень. В Летнем саду на Перузине-Адмиралтейском острове было гуляние. Государь с утра был пьян. Государем указано было у ворот поставить стражу и никого не выпускать из сада до полуночи. Сад построенный на заграничный манер, с чахлыми деревцами, с павильонами к Неве, с фонтанами, с охотничьими домиками, острокрышими, крытыми черепицей, как голландские хибарки. День пришел серый, холодный, пустынный. Трактамент был назначен был под открытым небом. Маршалом был государь. По аллеям пошли гвардейцы с ушатами сивухи и крашенными яйцами, царским подарком, поздравляли ковшом водки. Мужчины поместились за длинными узкими столами - в главном павильоне, дамы отдельно – у фонтана за Статуйной аллей. Государь ел и пил стоя, по чину маршала остатки от тарелок выливал на голову дурре-княжне Голициной. Перепивались быстро. На женской половине в питии не отставали, вскоре оттуда понесся визг: это императрица в припадки нежности (нежности ли? ненависти ли?) щекотала новую государеву галантку, фельскую девку Румянцеву, - то брыкалась, визжала, остальные хохотали. Были женщины в нескладных, дорогих, домошитых платьях, не похожих не на русские, ни на заграничные, - разве на костюмы голландских разбогатевших мещанок, жен матросов весело гулявших без мужей. Прически у женщин порастрепались, дородные тела вспотели, порасползлись платья на сытых, толстых телах. Запели визгливо разухабистую застольную, как поют, когда рубят капусту. Государь пьянел, мутнел медленно, приметил, что старик князь Трубецкой, склонный к старине, взял тайком вторую порцию сладкого – закричал, призвал гвардейцев, раскрыл насильно рот старику – и пичкал – в припадке – желе, пока у того не закатились глаза. Грянула музыка к танцам, офицеры вскачь бросились на дамскую половину, женщины завизжали, сбились в кучу, мужчины заигрывали, толкались, хватали – спьяна – за груди, пьяно топтались на месте в менуэте. Ягужинский галант французский, подрался со своею новой женой. Иные из стариков уже спали свалившись под столы. Попы мирно допивали остатки, попахивая кислой капустой. Новый князь-папа Бутурлин в малом павильоне благословлял орлом и удоподобным своим крестом. Государь командовал лакеями, готовил буфет с охладительными и ушаты с водой для отливания омертвевших, новый сюртук его с роговыми пуговицами давно уже был засален и выпачкан в песке. Петр заходил ко князю-папе, выпил большого орла, прошел на танц-пляс, мутно поглядывая кругом, нахмурился, на глаза попалась Румянцева, по дряблым губам побежала улыбка, глаза с отвислыми веками стали буйными, - подбежал к Румянцевой, схватил, поднял на руки и, на бегу закидывая ее юбки и раздирая на ногах белье, побежал к охотничьему домику на верейке, уплыл в него, крикнул императрице:
- Катька! Дурра! экземпель! Повелеваем пребывать в силянсе.»